"Добрый день, уважаемые коллеги!

Рада вас всех приветствовать на нашей традиционной встрече. На этот раз мы договорились немного изменить формат, чтобы было больше времени на обмен мнениями, на ваши вопросы. И мое выступление будет чуть длиннее, чем обычно, но в нем я постараюсь сказать сразу обо всем, что мы считаем сейчас самым важным для развития банков. А мои заместители присоединятся ко мне уже во время сессии вопросов и ответов.

Перед тем как перейти к нашим планам, кратко скажу об итогах прошлого года и о нашем прогнозе. Банковский сектор во многом восстановился после кризисного 2022 года. Банки существенно нарастили бизнес, вышли на рекордные темпы кредитования и показали высокую прибыль. И это, кстати, облегчает выход из регуляторных послаблений.

Мы ожидаем, что в этом году банки продолжат вносить свой вклад в развитие экономики и останутся прибыльными. По предварительным оценкам, прибыль в этом году может составить 2,3–2,8 трлн рублей, в целом по банковскому сектору. Кредитование также продолжит расти, но более умеренными темпами. На это повлияют и более высокие ставки, и ужесточение макропруденциальной политики, изменение условий ипотечных программ. Подчеркну, что ни по одному сегменту мы не ожидаем сжатия кредита, хотя динамика будет разной: по нашему прогнозу, корпоративный портфель вырастет на 6–11%, ипотека — на 7–12%, потребительские кредиты — на 3–8%.

В прошлом году корпоративный портфель вырос на рекордные 20%, после 14% в 2022 году (даже в самый сложный период 2022 года корпоративный портфель не падал). Такой рост происходил, потому что компании предъявляли высокий спрос на кредиты — для инвестиций, для замещения внешнего долга, для сделок по выкупу иностранных компаний.

Но быстрее всех все же восстанавливалась розница. Портфель необеспеченных потребительских кредитов вырос почти на 16% после достаточно скромных 3% в 2022 году. Но при этом увеличивались выдачи заемщикам с высокой долговой нагрузкой. И чтобы не допустить закредитованности граждан, мы дважды в течение года ужесточали макропруденциальные лимиты, а с сентября повысили надбавки. В итоге наши меры и рост ключевой ставки охладили рынок — с сентября среднемесячный темп роста необеспеченных потребительских кредитов снизился до менее 1% против где-то в среднем 1,5% в январе — августе.

Остановлюсь подробнее на ипотеке. Рынок первичного жилья, по нашему мнению, перегрет, и во второй половине прошлого года ипотека ежемесячно росла в среднем на 3,2%. В основном из-за того, что люди стремились взять льготные кредиты до ужесточения условий госпрограмм. Сыграли роль и высокие инфляционные ожидания.  За год портфель вырос почти на 35%. О перегреве говорит и высокая доля рискованных выдач, особенно на первичке, где в конце года примерно 60% кредитов выдавалось с показателем LTV — отношения кредита к залогу — более 80%.

Чтобы охладить ипотеку, в прошлом году мы трижды повышали макронадбавки. Как и планировалось, с сегодняшнего дня, с первого марта, дополнительно ужесточаем надбавки к коэффициентам риска по кредитам с высоким показателем долговой нагрузки. Рассчитываем, что с середины года сможем применять в ипотеке макропруденциальные лимиты, они себя хорошо показали, на наш взгляд, в необеспеченном потребительском кредитовании. Законопроект об этом Государственная Дума уже приняла в первом чтении, и я хочу поблагодарить его соавторов — Анатолия Геннадьевича Аксакова и Николая Андреевича Журавлева. Это действительно важная инициатива, она позволит и ограничить высокорискованные кредиты, и смягчить требования к капиталу банков.

Что нас еще беспокоит — это комиссии, которые ряд крупных банков стали брать с застройщиков, после того как Правительство ужесточило требования к льготных программам и снизило размер компенсации. Банки обосновывают эти комиссии в том числе увеличением надбавок по рискованным кредитам. Проще говоря, вместо того, чтобы отказываться от выдачи рискованной ипотеки, стараются компенсировать рост макропруденциальных требований за счет государства. При этом комиссию банка застройщик размазывает на всех покупателей — то есть заплатят все клиенты, а не только высокорискованные. На наш взгляд, это неприемлемо и противоречит самой идее господдержки ипотеки как способу повышения доступности жилья.

Недавно появилась еще новая схема — с аккредитивами. Здесь есть аналог комиссии, которую банки получают от застройщика, и она в конечном счете тоже ляжет на плечи покупателя жилья. Буквально пару часов назад мы в сообщении на сайте предупредили, что рассматриваем эту схему как недопустимую. Во-первых, деньги, которые покупатели получают в виде кредита, оказываются на незастрахованных счетах. И второе — эта схема ведет к скрытому росту цен на жилье.

Пока объемы схемы небольшие, но она начинает распространяться. И я хочу подчеркнуть, что банки, которые ее используют, попадают в зону нашего повышенного внимания.

И мы, кроме всего прочего, рассматриваем возможность учесть в регулировании факт использования таких аккредитивов как риск завышения стоимости обеспечения. Плюс к этому хотим предложить изменения в закон о долевом строительстве, чтобы точно перекрыть лазейки, которые могут использоваться для обхода эскроу-счетов. Я напомню, экскроу-счета вводились именно для того, чтобы застраховать средства граждан, которые вкладываются в покупку жилья. Мы считаем, что ипотечные кредиты должны выдаваться только с полной защищенностью средств граждан.

Вот эти постоянные эксперименты с разного рода схемами в ипотеке заставляют нас торопиться со Стандартом ипотечного кредитования. Вы знаете, сам стандарт подготовлен, но сначала нам нужно создать отраслевой Комитет по стандартам деятельности кредитных организаций.

Мы скоро намереваемся направить проект Положения о комитете на согласование в Минфин, как этого требует закон, и рассчитываем, что до середины года, надеемся, что быстрее, Комитет заработает и приступит к рассмотрению ипотечного стандарта. Мы также уже обращались к Ассоциации с предложением принять участие в работе Комитета и скоро будем готовы предметно обсудить и формат участия, и число представителей банковского сообщества в этом Комитете.

У Комитета будет и надзорный функционал. На первом этапе в качестве дисциплинирующей меры мы рассматриваем публикацию на сайте Комитета списка банков, которые нарушают ипотечный стандарт и другие стандарты деятельности кредитных организаций по мере того, как эти стандарты будут приниматься.

К сожалению, мы действительно все время сталкиваемся с новыми и новыми схемами. Поэтому мы сейчас прорабатываем вопрос, как учесть риски недобросовестного поведения в надзорном рейтинге — так мы условно называем оценку экономического положения банков. И предполагаем, что надзорный рейтинг будет состоять из двух частей — из количественной оценки, которая учитывает финансовые показатели, и из оценки качества управления банком. Предполагается, что на эту качественную оценку должны влиять факторы недобросовестного поведения, мисселинга, а также вовлеченности в сомнительные операции. И здесь нам предстоит выбрать правильный набор показателей и настроить этот инструмент для надежного ранжирования банков по уровню риска.

Чем для банка важен уровень надзорного рейтинга? От него, мы тоже сейчас этот вопрос дискутируем, может зависеть ставка отчислений в фонд страхования вкладов. Мы рассматриваем возможность такой дифференциации ставок. Наша цель — чтобы банки несли материальную ответственность за повышенный риск для кредиторов и вкладчиков, и чтобы агрессивное поведение на рынке, нарушение прав и интересов потребителей было невыгодным. Скажем, вовлеченность в сомнительные операции тоже может угрожать интересам кредиторов и вкладчиков, и пример КИВИ Банка в этом смысле показателен. Если бы дифференциация уже работала, КИВИ Банк платил бы больше. Хотя, возможно, этого было бы недостаточно с учетом того, что электронные кошельки пока не подпадают под обязательное страхование. И мы будем изучать, как завести средства людей на электронных кошельках под крыло страховой защиты.

Хочу отметить, что дифференциация взносов в зависимости от надзорного рейтинга — это развитие уже существующей модели. Вы помните, что банки платили дополнительную и повышенную дополнительную ставку в фонд страхования в случае превышения базового уровня доходности вкладов и плохой оценки финансового положения. Применение базового уровня доходности вкладов было отменено с учетом нашей достаточно сложной ситуации, но с июля возвращаются взносы по повышенной дополнительной ставке за низкую оценку финансового положения. Но текущая методика недостаточно хорошо ранжирует банки по степени риска, и поэтому мы будем ее совершенствовать.

По срокам внедрения надзорного рейтинга: мы только что приступили к пилотированию количественного блока — существенно переработанного и более риск-чувствительного. По сути, это эквивалент кредитного рейтинга на основе всех данных по банкам, которые есть в Банке России. Параллельно обсуждаем подходы к оценке качества управления. И в середине года мы намерены выпустить консультативный доклад и обсудить с вами нашу концепцию, а с 2026 года намерены перейти к внедрению новой системы. Нужно отработать много деталей, чтобы методология была понятной и прозрачной для всех.

Перейду к другим темам, которые мы считаем важными для устойчивого развития банковского сектора. Даже после рекордных результатов прошлого года банки сохраняют большой потенциал наращивания кредитования. Банки накопили хороший запас капитала — свыше 7 трлн рублей. Конечно, чтобы использовать этот запас, этот потенциал, банкам еще нужно привлекать фондирование и поддерживать необходимый уровень ликвидных активов. То есть капитала достаточно, но нужно поддерживать ликвидность. И мы видим, что агрессивный рост кредитования в прошлые годы, цифры я уже называла, привел к тому, что запас ликвидности у некоторых банков заметно снизился. Системной проблемы это пока не несет, так как банки могут привлекать ликвидность у Банка России. Но высокая зависимость от нашего рефинансирования — это не очень хорошо. Надо, чтобы банки могли рассчитывать в большей степени на себя.

Чтобы повысить качество управления краткосрочной ликвидностью в системно значимых банках, с марта перестает действовать послабление по нормативу краткосрочной ликвидности (НКЛ). Банки, которым поначалу окажется сложно соблюдать норматив, могут воспользоваться безотзывной кредитной линией, но за нее нужно будет платить, и это, на наш взгляд, послужит стимулом быстрее улучшать позицию по ликвидности. При этом мы ожидаем, что Минюст скоро зарегистрирует изменения в расчет НКЛ, после чего банки смогут включать в состав высоколиквидных активов корпоративные облигации по национальным рейтингам. И так банкам будет легче восстановить буфер ликвидности.

В целом, конечно, банкам нужно удлинять фондирование — привлекать долгосрочные вклады компаний, выпускать облигации, размещать безотзывные сберегательные сертификаты для граждан. Предпосылки для развития этих инструментов создают и отмена послаблений по НКЛ, и необходимость финансировать долгосрочные кредиты.

Для того чтобы банки могли предлагать более привлекательные условия по длинным сберегательным продуктам, по ним будет удвоен лимит страхового возмещения — об этом вчера сказал Президент в своем Послании. Дополнительно мы хотим установить ставки взносов в фонд страхования по длинным вкладам ниже, чем по краткосрочным. Чтобы был и этот стимул для банков. Таким образом, ставки взносов будут дифференцированы, но общий объем поступлений в фонд страхования вкладов не изменится. Детали наших предложений мы собираемся опубликовать в марте.

С более длинными пассивами, кстати, будет проще управлять и процентным риском. Наш анализ показывает, что банки по-разному его учитывают, но в целом управляют процентным риском фактически через высокую маржу. Однако с учетом того, что у банков все больше и больше длинных активов (ипотека, проектные кредиты), а пассивы по-прежнему короткие, риск может накапливаться и приводить к убыткам. Поэтому в этом году мы планируем опубликовать для обсуждения концепцию управления процентным риском. Скорее всего, в начале пойдем путем уточнения рекомендаций и доработки индикаторов для оценки экономического положения банков, но в перспективе мы думаем, что возможно ввести отдельный норматив (лимит) для процентного риска или включить его в расчет нормативов достаточности капитала.

Если говорить о регулировании рисков в целом, то на первый план выходит риск кредитной концентрации.

Уже сейчас концентрация на отдельных крупнейших заемщиках в некоторых банках очень высока. Это риск не только для самого банка, но и для финансовой стабильности. Мы понимаем, что концентрация возникла не просто так, что это в том числе и результат санкций, когда наши компании теряли возможность привлекать внешний долг и плюс к этому многие российские банки опасались кредитовать такие компании из-за риска санкций. Именно поэтому мы вводили послабления по нормативу Н6 — чтобы те банки, которые готовы были брать на себя этот риск или которые уже были под санкциями, могли кредитовать подсанкционные компании. Но есть и менее объективные факторы концентрации — кому-то просто удобно работать с привычными заемщиками.

При этом мы должны учитывать, что в целом в экономике запланированы крупные инфраструктурные проекты, что продолжится рефинансирование внешнего долга, то есть объективно в текущей конструкции риски концентрации могут только нарастать. Но при этом нарастание риска концентрации для отдельных банков может нести риски.

Поэтому мы очень внимательно относимся к этой теме и не планируем продлевать послабления по нормативу Н6. Необходимость по этим послаблениям, на наш взгляд, отпала, под санкциями уже почти все крупные банки.  Мы считаем, что у банков достаточный потенциал кредитования, чтобы заемщики могли адаптироваться к отмене послаблений с начала следующего года, как это и планировалось изначально. С теми банками, у которых возникнут трудности с исполнением норматива, будем заниматься индивидуально.

Для системно значимых банков мы планируем ввести новый норматив Н30 на консолидированной основе. Он будет более жестким, чем Н6, без пониженных весов, а кроме того, он будет соотноситься не со всем капиталом, а только с основным. Будем вводить Н30 постепенно до 2030 года, чтобы было время на адаптацию. После введения Н30 планируем отменить Н21 для системно значимых кредитных организаций.  

По нормативу Н25 включим в перечень связанных с банком лиц компании под контролем акционера («сестринские» компании по отношению к банку). Рассматриваем реализацию этого норматива на консолидированной основе. Сейчас он практически не работает. Подробнее об этих изменениях мы расскажем в докладе, который выпустим к середине года.  И также у нас будет возможность с вами предметно и детально все эти изменения обсудить.

Один из ключевых способов снижения рисков концентрации, объективных рисков — это синдицированное кредитование. Мы видим, что оно буксует, мы уже не первый год об этом говорим. И наш анализ показывает, что барьеры не регулятивные, мы не нашли регулятивных барьеров, барьеры эти носят рыночный характер. В первую очередь это низкая мотивация крупнейших банков. Но мы считаем, что она постепенно будет расти, и не только за счет ужесточения регулирования, но и за счет положительных стимулов. Например, мы хотим ввести их в новый норматив краткосрочной ликвидности. Если синдицированный кредит будет выдан с использованием стандартной документации, будем учитывать его в составе высоколиквидных активов, потому что его можно быстрее переуступить, он действительно более ликвиден. Сейчас обсуждаем с ВЭБ и банками стандарт такой синдицированной документации с минимальными критериями для таких договоров.

Мы понимаем, что войти в обновленные нормативы концентрации и НКЛ некоторым банкам будет непросто, и на это есть свои исторические причины. Кроме того, не по всем нормативам нужна предельная жесткость, где-то может быть элемент гибкости, возможность исправиться. Поэтому по некоторым нормативам мы обсуждаем введение так называемой оранжевой зоны, специальной зоны. Сейчас у нас либо норматив соблюдается, либо не соблюдается. Но попадая в оранжевую зону, банк должен платить повышенные отчисления в фонд страхования вкладов — это как раз плата за умеренное повышение уровня риска, она стимулирует банки быстрее исправлять ситуацию. Но при этом для банка не наступают более тяжелые последствия в виде отключения от госпрограмм и от системы страхования вкладов. Если же ситуация продолжает ухудшаться и банк нарушает предельный уровень норматива, то к нему уже будут применяться более серьезные меры вплоть до отзыва лицензии, как это происходит и сейчас.

Чтобы реализовать идею с такой оранжевой зоной, нужны поправки в законы о Центральном банке и страховании вкладов, мы прорабатываем их в настоящее время. Но я хочу подчеркнуть, что по другим нормативам, таким, как достаточность капитала, никаких сигнальных зон не предполагается, там их, безусловно, нужно будет соблюдать.

В прошлом году мы много с вами обсуждали подготовку и запуск стимулирующего регулирования для приоритетных проектов. Мы видим, что программа стартовала и набирает обороты: в реестр ВЭБ.РФ внесены проекты на сумму около 300 млрд рублей, а за последние два месяца число проектов в реестре удвоилось. То есть идет запуск этого механизма. Стимулы начали применять не только системно значимые банки, мы видим и банки среднего размера. Что касается потенциала использования этой программы, который мы оцениваем где-то в 10 трлн рублей, то он сильно превышает текущие объемы. То есть существует возможность еще наращивать кредиты для трансформации российской экономики. И нам бы хотелось, чтобы банки активнее работали с заемщиками, которые реализуют такие значимые проекты. Для этого есть все условия, особенно учитывая, что корпоративное кредитование в целом продолжит расти. Со своей стороны, мы планируем смягчить отдельные критерии риск-чувствительного регулирования и включить в эту программу также банки с базовой лицензией. Также, вероятно, распространим стимулирующее регулирование на проекты устойчивого развития и на другие инструменты, помимо кредитов, например, облигации.

Следующая тема, которой я хочу коснуться, — это точность оценки рисков на рынке ипотеки. Про ипотеку, про вопросы, связанные с ипотекой, я уже начала говорить.

И здесь очень важно, чтобы банки правильно оценивали проекты застройщиков и создавали адекватные резервы. Сейчас при выдаче кредитов застройщикам банки могут пользоваться либо проектным, либо общим подходом. Мы ранее предупреждали, что со временем проектный подход для «стройки» станет обязательным. Это (разрешение использовать общий подход) было временным для того, чтобы банки освоили проектный подход. Причем мы действительно хотим к этому перейти, хотим изменить проектный подход таким образом, чтобы у банков были достаточные стимулы для выбора более качественных проектов. Первый раунд обсуждения мы с банками прошли, планируем внести изменения в нормативные акты в этом году, с тем чтобы они вступили в силу в 2025 году.

Также мы планируем убрать неоправданный разрыв между риск-весами по ДДУ, договорам долевого участия, и по ипотеке на готовую недвижимость. На наш взгляд, как следствие, это даст банкам на стандартизированном подходе больше возможностей для конкуренции с банками, которые находятся на продвинутом подходе, на ПВР, для которых базовые риск-веса по ипотеке на первичку сейчас составляют около 30%.

Среди других планов — развитие расчета показателя долговой нагрузки. С прошлого года крупные банки, а с апреля этого года и средние банки, могут направить на валидацию к нам, в Банк России, свои модели оценки дохода граждан при выдаче потребкредитов до 1 млн рублей. В прошлом году мы уже одобрили такие модели у трех банков. Надо сказать, они точнее упрощенных подходов и позволяют банкам быстрее оценивать доход заемщика без справок о доходах. Ожидаем, что в этом году валидацию пройдут еще несколько банков. С учетом уже накопленного опыта мы собираемся уточнить нормативные требования к самим моделям.

И раз уж речь зашла об оценке кредитных рисков, хочу сказать, что нас беспокоит качество данных, которые банки передают в бюро кредитных историй. Вы знаете, мы навели порядок в качестве отчетности банков, но по качеству данных для бюро кредитных историй мы продолжаем фиксировать значительное количество нарушений. Хотя именно банки сами — первые, кто заинтересован в полных, детальных кредитных историях, в том, чтобы правильно оценивать кредитные риски. Я уж не говорю о том, что некорректные, неполные или не переданные вовремя данные в БКИ вредят интересам заемщиков, интересам людей, мы видим это по росту жалоб на недостоверную информацию в кредитной истории.

С октября этого года мы вводим единый формат сведений для обмена данными между банками и бюро кредитных историй. Это упростит весь процесс и снизит количество ошибок. Но чтобы внедрить единый формат, нужно максимальное вовлечение банков в тестирование этих форматов.

Хочу добавить, что много проблем и с качеством данных, которые банки передают в наш ФинЦЕРТ. Мы много об этом говорили две недели назад на Уральском форуме по кибербезопасности. Не буду повторяться, но напомню главное: это один из тех факторов, которые мешают нам всем добиться перелома в борьбе с социальной инженерией. И хочу еще раз обратить ваше внимание на это.

Будем в целом уделять вопросам качества данных повышенное внимание и, если придется, будем применять надзорные меры. Качество данных — это одна из основ построения в целом экономики данных. И это очень важно.

Кратко остановлюсь на теме ПОД/ФТ. Объемы подозрительных операций по обналичиванию и выводу денег за рубеж, по нашей оценке, в прошлом году снизились на 12%. Это результат и нашей надзорной работы, и работы банков, и обмена информацией о высокорисковых клиентах через Платформу ЗСК.

За полтора года работы Платформа ЗСК (Знай своего клиента) себя очень хорошо показала. Но как только она заработала, сразу выросло количество однодневок для того, чтобы уйти от «светофора», нашей платформы. Поправки, которые были приняты в прошлом году и заработали в ноябре, во многом решают эту проблему. Дважды красные клиенты, то есть те, кто отнесены к группе высокого риска и Центральным банком, и самим банком и не были «реабилитированы» через установленную процедуру, будут исключаться из реестра юридических лиц и предпринимателей. Кроме того, они не смогут регистрировать новый бизнес в течение 3 лет. В ближайшее время мы направим в налоговую службу информацию по первой партии таких компаний — это сразу 70 тыс. однодневок.

Чуть подробнее скажу о защите прав потребителей. Как я уже сказала, мы собираемся вводить фактор недобросовестного поведения в надзорные рейтинги, и это показывает, что мы относимся к теме защиты прав людей на финансовом рынке так же серьезно, как к финансовому состоянию банков. Перечислю наши приоритеты на текущий момент. 

В этом году заработал закон о совершенствовании расчета полной стоимости кредита (ПСК) и противодействии навязыванию допуслуг. Это социально важный закон, мы будем системно контролировать его исполнение. В части рекламы, где тоже появились новые требования, мы ведем мониторинг вместе с Федеральной антимонопольной службой. Из позитивного — это то, что исчезла реклама кредитов под фантастические, реально не существующие 0%, мы с этим боролись. Теперь внимательно смотрим за тем, чтобы банки корректно раскрывали информацию о кредитах на сайтах и в мобильных приложениях.

Рассрочка. Подготовлен законопроект о ее регулировании. Нужно устранить арбитраж между потребительским кредитом и рассрочкой, одинаково защитить права потребителей. При этом мы сохраним пространство для небанковских операторов рассрочки, с обязательным контролем рисков для потребителя. Нам остается завершить дискуссию по максимальной сумме бесплатной рассрочки, в пределах которой будет действовать упрощенное регулирование. Сделаем это в ближайшее время.

Комплексное урегулирование задолженности. Мы благодарны тем банкам, которые активно применяют рекомендованный нами стандарт, это уже позволило провести около 8,5 тыс. сделок по урегулированию. Но для качественно другого масштаба к этому механизму должен присоединиться весь рынок, а для этого нужен закон. Мы активно участвуем в его подготовке, рассчитываем, что Государственная Дума рассмотрит его в весеннюю сессию. И предполагаем, что в законе будет прописано и участие финансового уполномоченного как независимого посредника.

Теперь о плавающих ставках. Их популярность, мы видим, всегда растет в ожидании снижения ключевой ставки. В плавающих ставках действительно нет ничего плохого, если правильно оценивать кредитные риски, и в корпоративном портфеле таких кредитов по плавающим ставкам около половины (47% на начало 2024 года). Но гражданам риски оценить сложнее, чем крупному бизнесу, и, если ставки изменятся, они могут столкнуться с резким ростом долговой нагрузки. То же касается микропредприятий, индивидуальных предпринимателей. Поэтому для этих категорий заемщиков должны быть гарантии защиты от резкого повышения ставок. Мы рассчитываем, что законопроект об этом будет также принят в ближайшее время.

Мисселинг. В прошлом году в два раза снизилось число жалоб на мисселинг, не в последнюю очередь благодаря поведенческому надзору и нашим новым полномочиям по приостановке продаж и требованию обратного выкупа. Мы говорили о том, что готовы их применять. Мы провели две волны проверок. Рады, что они не выявили повторные, системные нарушения и нам пока не пришлось воспользоваться новыми полномочиями. Продолжим эти проверки на постоянной основе. Мисселинг — это принципиально недопустимое явление, он должен исчезнуть, а не просто снизиться.

В том числе поэтому готовим предложения о повышении штрафов за неприемлемые практики в отношении потребителей финансовых услуг. Нынешние пределы штрафных санкций (до 0,1% минимального размера уставного капитала) — это практически ни о чем — нематериальны для банков, не перекрывают выгоду от неправомерных действий. Чтобы штрафы действительно работали, они должны быть кратно выше: на уровне, который сопоставим с нарушениями в сфере ПОД/ФТ, — до 0,1% капитала банка, а если наше предписание об устранении нарушения не исполняется, то до 1% капитала.

Мы исходим из того, что добросовестные участники рынка поддержат эту инициативу. Она в их интересах, потому что дестимулирует практики, которые подрывают доверие потребителей к финансовому рынку в целом.

Еще один вопрос, который нас беспокоит, — это примеры, когда банки (и не только они) систематически игнорируют запросы финансового уполномоченного. Иногда это блокирует рассмотрение обращения, иногда ведет к неправильному рассмотрению, а в итоге — к тому, что решение проблемы человека затягивается, ему приходится идти в суд. Поэтому мы думаем о том, чтобы к организациям, которые не исполняют законные требования финансового уполномоченного, применялись понятные и определенные меры принуждения.

И в завершение скажу о развитии нашей платежной инфраструктуры и цифровых технологий.

Мы подвели итоги за 2023 год: доля безналичных платежей в розничном обороте достигла 83,4%, то есть за год выросла сразу на 5,3 процентного пункта. Это один из самых высоких показателей в мире, и это говорит о правильности выбранного пути, что все это востребовано нашими людьми, и хороших темпах развития.

Мы продолжим развитие всех платежных инструментов — и карты «Мир», и Системы быстрых платежей. Продолжим также поддерживать развитие коммерческих платежных сервисов банков.

Мобильное приложение СБПэй, программа лояльности для граждан, развитие бесконтактной оплаты — все это способствовало кратному росту платежей через СБП. Количество операций выросло за год в 4,5 раза, сумма — в 4 раза, а количество юридических лиц, принимающих оплату через СБП, — более чем в 2 раза. Переводами через СБП пользуется каждый второй житель нашей страны, а оплачивает покупки через СБП — каждый третий.

Востребованность этой системы продолжит расти. В этом году мы планируем расширять программу лояльности не только для торгово-сервисных предприятий, но и для банков. Проведем пилот по биоэквайрингу с использованием СБП. Запустим платежи через СБП между юрлицами, расширим оплату государственных, муниципальных и прочих услуг в бюджет.

Кроме того, как вы помните, на FINOPOLIS2023 ряд банков инициировал вопрос о введении универсального QR-кода. Мы проработали эту технологию, буквально недавно провели совещание с рядом крупных банков, где подавляющее большинство высказалось «за». Мы продолжим прорабатывать эту тему, но полагаем, что это важно, единый QR будет востребован людьми, люди путаются, когда несколько QR-кодов. Для того, чтобы сделать удобно для людей, нужен единый QR. Конечно, при этом нужно создать такую инфраструктуру, которая будет равноудалена и даст возможность разным участникам внедрять инновационные платежные сервисы. Здесь должна быть на рынке справедливая конкуренция.

Цифровой рубль. Пилот идет по плану, в нем сейчас участвуют 12 кредитных организаций, около 600 граждан и 30 ТСП из 11 городов. Тестируются открытие и пополнение кошельков, переводы между гражданами, оплата товаров и услуг, смарт-контракты.

Мы планируем дальше расширять круг пользователей и подключать к пилоту банки второй волны (еще порядка 19 банков), а также расширять функционал платформы цифрового рубля: добавим платежи по динамическому QR-коду, в том числе в Интернете, переводы между юрлицами, будем развивать функционал смарт-контрактов.

Рынок цифровых финансовых активов также активно развивается. Работают 10 операторов информационных систем, создан первый оператор обмена, состоялось уже более 350 выпусков на 68 млрд рублей. И благодаря закону, который Государственная Дума приняла буквально на днях, бизнес сможет использовать все виды цифровых прав в трансграничных расчетах.

Открытые API. Мы завершили обсуждение концепции Открытых API, учли обратную связь от рынка. Будем придерживаться здесь гибридного подхода: внедрение Открытых API по модели Открытых финансов с элементами модели Открытых данных для рекомендательного использования. Внедрение будет поэтапным, начиная с крупнейших банков, страховщиков и брокеров.

Среди наших приоритетов также Платформа коммерческих согласий, мы разработаем ее вместе с Минцифры. В перспективе внедрение Открытых API вместе с Платформой коммерческих согласий позволит удобно управлять своими данными и согласиями и получать персонализированные услуги.

На этом я завершаю свое выступление. Благодарю за внимание!"