Как показывает анализ, предлагаемые в «гарантированном пенсионном плане» стимулы для работников и работодателей уже используются в российской практике и не работают.

Основные положения представленного Минфином законопроекта о «гарантированном пенсионном плане» (ГПП) повторяют положения «индивидуального пенсионного капитала» (ИПК), анонсированного еще в 2016 году. Мы видим налоговые льготы для работников и их работодателей, возможность досрочного востребования накоплений в кризисных жизненных ситуациях и государственные гарантии сохранности накоплений. Зато не видим автоподписки, то есть автоматического включения в систему всех работников.

Возникает два основных вопроса: будет ли пользоваться такой пенсионный инструмент спросом и что нового он несет по сравнению с уже действующими.

Неверный расчет

Отрицательный ответ на первый вопрос следует из позиции самих авторов ГПП, которые в течение более чем трех лет настаивали на необходимости автоподписки, обосновывая ее тем, что в добровольном порядке желающих накапливать на пенсию будет мало.

Действительно, у подавляющего большинства российских работников доходы не таковы, чтобы они могли 20, а лучше 30 лет подряд отчислять на будущую пенсию что-то значимое. Тем более в условиях затяжного падения доходов населения. А узкую прослойку высокооплачиваемых работников результаты, которые пока что демонстрировали НПФ, вряд ли воодушевят. Если брать период с 2005 года, когда пенсионные фонды начали активно работать, отражавшаяся на счетах граждан доходность накоплений в среднем по всем НПФ составила 5–6%, при среднегодовой инфляции за тот же период около 8–9%. Депозиты в крупных российских банках, инструменты более понятные и простые, приносили доходность примерно на уровне инфляции. Но они обладают большей ликвидностью: их можно получить в любой момент, пусть с некоторой потерей процентов. И если банки гарантируют фиксированную ставку по депозиту, то НПФ этого не делают и не могут в силу закона. Каковы предпосылки, что в будущем НПФ обеспечат большую доходность? По крайней мере, в законопроекте они не просматриваются.

В дополнение к экономическим факторам есть, конечно, не менее значимый в российских условиях фактор доверия. Для развития добровольных пенсионных накоплений наличие у людей высокого уровня доверия к предложенному механизму просто суперкритично. Неготовность россиян копить на пенсию подтверждают два состоявшихся натурных эксперимента.

Первый — это программа софинансирования пенсионных накоплений, действующая с 2009 года. По всем признакам она была крайне выгодна: на каждые 1000 руб., которые вносил человек, государство вносило свою тысячу. При этом предоставлялся вычет по НДФЛ на сумму внесенных средств. Доходность — больше 100%. В этой программе номинально — кто внес хотя бы копейку — участвовали около 2,5 млн человек. Казалось бы, не так мало. Но средняя сумма взносов, которые за все годы внесли сами участники, составляет около 20 тыс. руб. в расчете на одного человека. Если поделить эту сумму на ожидаемый период получения пенсии (сейчас это 252 месяца), то получатся менее 80 руб. в месяц. Нельзя сказать, что это значимая прибавка. Люди не начали копить даже при, казалось бы, очень выгодных условиях.

Второй эксперимент — негосударственное пенсионное обеспечение (НПО). Участниками НПО сейчас являются около 6,5 млн человек. Но в подавляющем большинстве это работники крупнейших российских компаний. За них платежи в НПФ либо делают работодатели, либо работники вносят свои деньги при софинансировании со стороны компании. Тех, кто действительно добровольно заключил договоры с НПФ, максимум десятки тысяч на всю страну, во всяком случае, тех, кто делает отчисления на постоянной основе.

Бонусный план

ГПП, как подчеркивали его разработчики, это разновидность негосударственного пенсионного обеспечения, но с рядом привлекательных для людей особенностей: налоговые льготы, право собственности на пенсионные накопления, возможность досрочного востребования накоплений в кризисных жизненных ситуациях и государственные гарантии сохранности накоплений.

Рассмотрим эти бонусы подробнее.

Законодательством уже предусмотрены налоговые льготы участникам НПО: на каждую вложенную в рамках НПО тысячу рублей предоставляется на ту же сумму вычет из НДФЛ, тем самым человеку возвращается 130 руб. Максимальная сумма вычета — 120 тыс. в год. Справедливости ради надо уточнить, что этот вычет распространяется также на расходы на здравоохранение и образование. Но если использовать его только на пенсионные инструменты, то и сегодня можно отчислять до 10 тыс. руб. ежемесячно и получить в полной мере возврат НДФЛ. Однако систематически направлять на пенсионные накопления 10 тыс. руб. могут себе позволить менее 3% работников — те, у кого зарплата больше 150 тыс. руб. Таким образом, нельзя утверждать, что предлагаемый в законопроекте налоговый вычет будет реальным стимулом к участию в ГПП.

Да и сама целесообразность такого вычета в российских условиях сомнительна. Этот опыт позаимствован у зарубежных стран с прогрессивным налогообложением. Там человек с высокими доходами, участвуя в пенсионных накоплениях, получает возможность снизить налоговую нагрузку, но все равно платит налог по большей ставке, чем лица с низкими и средними доходами. В российской же ситуации это будет означать сокращение налогового бремени исключительно для высокооплачиваемых работников: воспользовавшись вычетом, они смогут снизить эффективную ставку НДФЛ ниже 12%, а те, кто не может откладывать себе на старость, будут платить 13%.

ГПП предусматривает налоговые льготы для работодателей, финансирующих будущую пенсию своих работников. Но практически такие же льготы есть и сейчас: расходы на софинансирование накоплений, в пределах до 12% от фонда оплаты труда, можно отнести на затраты, уменьшающие базу по налогу на прибыль. Законопроект предусматривает повышающий коэффициент к этой льготе, в результате если сегодня работодатель, затратив один рубль на пенсию своего работника, может на 20 копеек снизить налог на прибыль, то благодаря законопроекту он сэкономит 20,6 копейки! Вряд ли это можно считать значимым стимулом для бизнеса.

Работникам предлагается «пряник» в виде права собственности на пенсионные накопления. Но это лукавство. Проведем аналогию с банковским депозитом. Если кто-то считает, что деньги, которые он отдал в банк, остаются его собственностью, то он ошибается. В житейском смысле — да, они его, но в юридическом — нет. Ему принадлежит право требования этих средств у банка. Так и здесь: собственностью будет право на получение накопительной пенсии после достижения определенного возраста или 30 лет участия в ГПП. И больше ничего. В этой части никаких преимуществ по сравнению с накоплениями в рамках НПО или обязательными пенсионными накоплениями не просматривается.

Декларируются государственные гарантии сохранности накоплений. Но это, если ориентироваться на действующий механизм гарантий по обязательным пенсионным накоплениям, — обязательство государства в случае банкротства НПФ вернуть сумму внесенных средств без накопленного инвестиционного дохода. Соответственно, при инфляции 3–4% человек в реальном выражении получит на 30–50% меньше, чем он направил за десятки лет в НПФ. Так что такие гарантии без гарантий доходности пенсионных накоплений, а они недопустимы по закону, вряд ли могут стимулировать к участию в ГПП.

Таким образом, предложенные льготы ГПП либо реально не являются льготами, либо есть и сейчас и, как показал весь предыдущий опыт, не создают значимых стимулов к инвестированию в свою будущую пенсию. Хорошо, что чиновники отказались от обязательности участия работников в формировании пенсионных накоплений. Дело за малым — сделать так, чтобы у россиян были эффективные инструменты для пенсионных накоплений.

Ссылка на источник >>